Наш новый текст — о чувашах, тюркском народе Поволжья. Сегодня чувашский язык находится под угрозой исчезновения, а Республика Чувашия носит лишь формальные признаки государственности. О том, как происходила колонизация чувашей, о закрепощении, сборах с киреметей и памятниках Грозному — в статье исследователя Кирилла Королькова, специализирующегося на политологии и islamic studies.
«Беда» подготовила этот материал совместно с проектом «Феминистские транслокальности». Вместе мы работаем над сборником исследовательских текстов о последствиях колониализма Российской Федерации, СССР и Российской империи. В них местные эксперт:ки раскрывают ключевые аспекты колонизации их регионов: язык, культуру, религию, этничность, экономику и физическое сопротивление. Все тексты выйдут на трех языках: русском, английском и языке той этнической группы, о которой идет речь.
На сайте «Беды» можно прочитать два других материала, вышедших в рамках нашей коллаборации: «Кто такие эрзя и что такое Эрзянь Мастор» и «День воли, столетия (не)зависимости. Как связаны 25 марта и деколонизация Беларуси».
Чӑвашсéм
Чуваши (чув. чӑвашсе́м) — тюркский народ, проживающий в Волго-Уральском регионе, «титульная нация» Чувашской Республики. Их происхождение до сих пор является дискуссионной темой в академической среде; по наименее противоречивой версии1, предками современных чувашей являются булгарские и суварские племена, которые к VIII–IX веку переселились из Предкавказья и Приазовья на Среднюю Волгу. Вступив в контакт с местным финно-угорским населением, переселенцы образовали булгарский племенной союз. В X веке на его основе возникла Волжская Булгария — средневековое государство с активно развивавшейся экономикой, чему, в свою очередь, способствовала торговля по Волжскому речному пути. Крупнейшие булгарские города Болгар, Биляр и Сувар располагались на территории современной Республики Татарстан. В 922 году официальной государственной религией Булгарии стал ислам, что было положительно воспринято знатью и городским населением.
Булгария и Русь
Отношения между Булгарией и русскими княжествами были непростыми: государства находились в состоянии экономического и политического соперничества, что привело к череде вооруженных столкновений, которые сменялись годами перемирий. военных походов русских князей против булгар стала нелегким бременем для последних, вынуждая их тратить существенные ресурсы на защиту собственных земель.
По мере усиления Владимиро-Суздальского княжества его экспансия в Среднее Поволжье получила религиозный подтекст: при поддержке правящих верхов создавались рукописи, изобличавшие религиозные практики волжских булгар, последователей «нечестивого ». К примеру, автор трактата «Слово об идолах» выставлял булгар-мусульман «врагами рода человеческого», «наущаемыми дьяволом», с которыми необходимо вести войну под знаменем креста, — такой образ можно встретить во многих северо-восточных летописных сводах.
Военные походы на булгар организовывали Юрий Долгорукий, , Всеволод Большое Гнездо. В ответ булгары совершали походы на Устюг, Муром, Суздаль и Рязань. В начале XIII века владимирскими князьями были разграблены и сожжены булгарские города по правому берегу Волги: Ошель и Тигашев. новых городов на захваченных территориях булгар вынудило их перенести свою столицу вглубь государства: из приграничного Болгара в Биляр. В то же время междоусобные конфликты, в которые было втянуто Владимирское княжество, не позволяли подготовить достаточно военных ресурсов для полноценного разгрома Булгарии.
Как чуваши оказались под русским господством: аннексия горной стороны
Следующий этап колонизации неразрывно связан с эпизодом противостояния Казанского ханства Московии в 1540–1550-е годы. В Казанском ханстве чуваши составляли часть платившего подати населения, а их князья наряду с входили в состав нижнего уровня признанной знати. Верхушка же государства состояла из татар-кыпчаков и исламизированной части булгарской аристократии.
К середине XV века Горная сторона ханства — правобережье Волги, населенное чувашами и марийцами, — стало полем битвы между казанскими и московскими войсками. Боевые действия увеличили налоговое бремя чувашей, часть из них оказалась на военной службе в ханской армии. В мирные годы Москва лоббировала нахождение на казанском престоле лояльной ей фигуры. Подчинение московскому влиянию в период с 1487 по 1521 год приостановило кровопролитные войны. Также была проведена реформа, позволившая чувашам платить меньший налог.
Мирное сосуществование длилось недолго — в конце 1540-х в кулуарах московского правительства митрополита Макария родился проект захватнической войны. Ее идеолог Иван Пересветов, по сути, заложил первый камень в фундамент идеологии российского империализма, предложив завоевать «подрайскую землицу» Казань под предлогом обеспечения собственной безопасности, даже если бы она с Москвой «и в дружбе была».
В 1551 году московиты блокировали все речные пути Казанского ханства и основали на его территории крепость Свияжск; часть местного чувашского и марийского населения дала присягу московскому царю. Некоторые из принявших присягу считали, что в основе политики Москвы по-прежнему лежало утверждение на казанском престоле лояльного ей хана для сохранения . Другая часть чувашей и марийцев поддалась на широкомасштабный подкуп, который вели свияжские воеводы. Так, некоторых представителей местного населения они отправляли ко двору царя, где тот «жаловал великим жалованьем» и склонял их к переходу в свое подданство. На основании приема одной из таких делегаций, бившей «челом ото всее Горние стороны», царь признал Горную сторону самостоятельной областью в составе Московии, а самих «горных людей» отправил походом на Казань — как сейчас бы сказали, в качестве .
Вокруг вышеописанных событий российская историография создала мифологему о «добровольном» вхождении чувашей в состав Московского царства. Фактически же речь шла об аннексии части территории суверенного государства, которую не признал ни ставленник Москвы хан Шах-Али, при посредничестве которого чуваши и были приведены к присяге, ни сами чуваши: уже в начале 1552 года московские воеводы писали, что «изменили горные люди, а сложилися с Казанью». Хотя проказанское чувашское восстание было подавлено, общая лояльность чувашей московскому царю теперь вызывала сомнения, а потому к штурму Казани 2 октября 1552 года оставшиеся в подчинении Москве чувашские отряды допущены не были4 5. После падения Казани начался период национально-освободительной борьбы чувашского и других народов, серия «черемисских войн» продолжалась еще по меньшей мере три десятилетия.
Как колонизация отразилась на экономической, социальной и религиозной жизни чувашского народа
Захват Москвой Казанского ханства стал отправной точкой для процесса колонизации чувашских земель. чувашам, как и другим народам Поволжья, запретили селиться в городах и их окрестностях. активно раздавали чиновникам, часть из них самовольно захватывали помещики и православные монастыри, местное население . В активной фазе переселенческой колонизации каждый год в Поволжье перемещались тысячи русских крестьян из центральных районов страны. Только за первые сорок лет XVII века количество церковных владений в регионе выросло втрое; к 1678 году в регионе уже жили около 300 тысяч русских крестьян6. «Малоземелье» и крепостной гнет вынуждали чувашей покидать родные земли, переселяясь на восток; так образовалась значительная община чувашей на территории современного Башкортостана.
После «черемисских войн» чувашам, как и другим народам Поволжья, было запрещено заниматься кузнечным ремеслом, а также продавать оружие и металлы. Эти и другие меры были предприняты для предупреждения вооруженных восстаний. Тем не менее чуваши бунтовали в Смутное время (1605–1612), принимали участие в крестьянских войнах на стороне Степана Разина (1670–1671) и Емельяна Пугачева (1774), подняли (1842).
Социальное угнетение особенно усилилось в послепетровский период: чувашские крестьяне попали в разряд — государственных крестьян, которые были вынуждены платить многочисленные подати и выполнять тяжелые повинности. Вместо подворного налога теперь было необходимо платить подушную подать, денежный оброк и многие другие сборы, вплоть до сборов с . Чувашам увеличили срок воинской обязанности (до 25 лет) и начали отправлять на строительство городов, верфей и каналов.
Чувашский народ постоянно страдал от произвола чиновников, сборы налогов часто сопровождались жестокими избиениями и запугиваниями. Русский публицист Александр Герцен, ставший свидетелем этого в 1840-е годы, писал: «Настоящий клад для земской полиции — это вотяки, мордва, чуваши... Полиция и чиновники делают невероятные вещи с этими бедняками. И голова собирает, староста собирает, мужики несут последнейшую копейку»7.
Российское государство также стремилось обратить чувашей-язычников в христианство. Период наиболее активной насильственной христианизации связан с деятельностью Конторы новокрещенских дел, созданной в 1740 году. Хотя переходящим в христианство предлагались льготы, «русскую веру» часто приходилось насаждать посредством насилия. Местное духовенство боролось против чувашской религии и ее обрядов с помощью телесных наказаний, штрафов и тюрем, а новокрещеные рисковали попасть под суд за невыполнение христианских обрядов8. За двадцать лет в православие были обращены сотни тысяч коренных жителей Поволжья, включая чувашей. Впрочем, поскольку духовенство не владело местным языком, а церковные проповеди велись на старославянском и русском, чуваши не знали даже основ «русской веры»: отдельные элементы православия в уже существующую картину мира, формируя то, что можно назвать синкретизмом или двоеверием.
Поверхностный характер этих обращений стал одной из причин возникновения движений отступничества от православия, имевших место практически в каждое десятилетие XIX века. Наиболее злостных вероотступников власти насильно переселяли в русские деревни, принудительно венчали, крестили их детей, однако чуваши часто возвращались к традиционной религии, а порой и вовсе становились мусульманами — последнее вызывало у властей Российской империи еще большие опасения.
Колонизация души: чуваши и ориентализм
Согласно классику постколониальных исследований Эдварду Саиду, ориентализм — не только стиль мышления, основанный на « и различении» между Востоком и Западом, но и «корпоративный институт для взаимодействия с Востоком, где взаимодействовать — значит формировать взгляды на него, описывать его, обучать его, регулировать его и управлять им»9. Таким образом, процесс колонизации неразрывно связан с процессом производства знания о колонизированных людях, о субалтернах.
Казанская губерния в XIX веке была для русских интеллектуалов Востоком, другим миром, который располагался совсем близко. «Значение Казани велико: это место встречи и свидания двух миров. И потому в ней два начала: западное и восточное», — писал Герцен. И хотя границы империи простирались далеко за пределы Казанской губернии, она все еще была Востоком, поскольку была населена разного вида . Имперские органы власти считали важным познание «Востока», а потому разместили в Казани университет и духовную академию, которые стали центрами производства знания о коренном населении — знания, на которое власть в проведении своей политики.
Современное изучение имперской этнографии позволяет понять не только то, как русские воспринимали чувашей, но и то, куда уходит корнями ряд (само)стереотипов, заставивших многих чувашей впоследствии стесняться своей этничности. Концепция Эдварда Саида об ориентализме как о дискурсе опирается на теорию власти Мишеля Фуко. По Фуко, власть не концентрируется в определенных институтах или центрах, а рассредоточена в отношениях (экономических, политических и пр.). При этом между проявлением власти и знанием есть сильная : власть производит знание о субъекте тех или иных отношений, и именно с ее помощью он закрепляется с определенной идентичностью и набором представлений о себе.
Каким же рисует образ «чувашенина» русский этнограф?
Обратимся к профессору , а именно к его монографии «Чуваши в бытовом, историческом и религиозном отношениях», изданной в 1851 году:
«Пишу к Вам из темной души, из среды народа, едва вышедшего из дикого состояния <...> Порадуемся тому, что черты, в которых преимущественно обнаруживались дикость, варварство, грубость чуваш, теперь или совершенно сгладились, или видимо сглаживаются. К прежним религиозным верованиям своим они питают отвращение и презрение. Священные рощи (керемети) все повырублены так, что и следов их не осталось.
Чувашенин уже не смотрит более кретином. Он не видит в каждом Русском своего повелителя, олбута (господина). Чиновников Земской Полиции, равно как окружного начальника и его помощников, он не считает уже людьми, выше и больше которых нет ничего на свете. Он знает уже дорогу в Казань; знает также, что у него есть Патша (царь), защитник и покровитель всех угнетенных, за которого он молится в церкви и на службу которого идет охотно даже без очереди, взамен женатого родственника или только приятеля. Глубокое легковерие и бессмысленная простота Чуваш теперь уже более предание, чем действительность».
Образ «благородного дикаря», отчаянно нуждающегося в просвещении, — довольно типичный колониальный . Российские чиновники и этнографы воспроизводили его, часто описывая инородцев-христиан или язычников в снисходительных и ласковых тонах.
Согласно представлениям востоковеда-миссионера Николая Ильминского, «русские инородцы» были «моложе», чище и непорочнее русских, а Россия была моложе и непорочнее Запада. Наличие «своих инородцев», которых следовало преображать и цивилизовывать, представлялось ему атрибутом любого народа, вовлеченного в строительство империи.
Будучи религиозным миссионером, Ильминский обращал особое внимание на положение христианства в Поволжье и занимался противодействием процессам исламизации. На протяжении десятилетий он лоббировал идею введения образования и богослужения на «инородческих» языках и в конечном счете добился ее одобрения Министерством народного просвещения (МНП) в 1870 году. Шестью годами ранее именно МНП распорядилось вести преподавание во всех учебных заведениях империи исключительно на русском языке, положив начало активной фазе политики русификации.
Замысел Ильминского заключался в том, чтобы, сознательно приобщая «инородцев к православию», добиться их «духовного обрусения», за которым в будущем последует и этническая ассимиляция. «Я полагаю, что такие мелкие разрозненные народности не могут прочно существовать и в конце концов они сольются с русским народом самым историческим ходом жизни»12, — признавался Ильминский обер-прокурору Синода К. П. Победоносцеву.
Впрочем, не все разделяли взгляды Ильминского на необходимость включения «инородцев» в сферы, до сих пор занятые исключительно русскими. Так, например, один чувашский священник в своих воспоминаниях писал, что когда его посвящали в духовный сан в 1882 году, один из русских членов консистории сказал: «Куда вы, чуваши, лезете? Вы отнимаете у наших детей кусок хлеба»13.
Чуваши при СССР
Начало нового века стало периодом активного строительства чувашской автономии, однако свертывание политики резко изменило положение дел. Из Конституции Чувашской АССР была исключена статья о государственном статусе чувашского языка, ликвидирована сеть чувашских представительств при центральных органах государства, прекращено издание центральной массовой газеты на чувашском языке «Коммунар», закрыто Московское общество изучения чувашской культуры.
Сталинские репрессии затронули большую часть национальной интеллигенции. Так, было разогнано популярное Общество изучения местного края, а его участники обвинены в буржуазном национализме и кулачестве. «Кулацко-националистическим творчеством» был объявлен ряд «густо насыщенных восточными словами» произведений чувашского поэта Петра Хузангая, а дореволюционный словарь чувашского языка оказался «прямой контрреволюцией». Во второй половине 1930-х преподавание в 8–10-м классах школы было переведено на русский язык, а ключевые посты в руководящих органах республики заняли этнические русские.
Чувашская национальная историография при СССР была подчинена одному большому нарративу: до прихода советской власти чуваши влачили жалкое существование — сначала под гнетом казанских феодалов, а затем и под пятой русского царя. Так, по выражению авторов книги «Приглашение в Чувашию» (1972), Чувашия была .
Прекращение в 1960–1970-х годах преподавания чувашского языка и литературы даже в сельской местности низвело чувашский до уровня языка бытового общения. Сокращение объема лексики и снижение общего уровня владения языком лишь укрепляли в сознании обывателя мнение о его «неразвитости». Как результат, число владеющих чувашским языком в последние десятилетия советского режима неуклонно снижалось, причем в городах этот процесс проходил куда активнее, чем в сельской местности.
Положение чувашей в современной России
В постсоветское время радикального изменения в языковой ситуации не произошло. Согласно Конституции Чувашии, чувашский язык, наряду с русским, считается государственным, однако на практике между ними существует вполне конкретное распределение функций. Так, делопроизводство на чувашском не ведется, а его использование в публичном пространстве сильно ограничено. В школьном обучении и деловом общении русский язык доминирует, в то время как функциональность чувашского языка сводится к формальности: дублированию надписей на административных зданиях, названий улиц и остановок, а также приветственным речам официальных лиц с последующим переходом на русский. В городах на чувашском говорит преимущественно старшее поколение или же молодые люди, приехавшие из сельской местности. Эксперты ЮНЕСКО относят чувашский к числу .
Долгое время двуязычие поддерживалось обязательным преподаванием чувашского в школах, при этом чувашский как язык обучения использовался только в моноэтнических деревнях в рамках начальной школы. Для остальных школьников республики чувашский был предметом школьной программы. Однако поправки 2018 года, внесенные в федеральный закон «Об образовании», сделали изучение национальных языков факультативным, необязательным.
Сторонники этих мер , что ничто не мешает сохранять язык в условиях семьи — действительно, это важно. С другой стороны, любой не изучающийся в школах язык постепенно регрессирует до разговорных форм. Подобная маргинализация чувашского фактически порождает порочный круг: факультативное изучение языка сказывается на сокращении его использования, а оно, в свою очередь, становится очередным аргументом в пользу факультативности.
В настоящее время в ситуациях повседневного общения в городских семьях чувашский уже уступает в использовании русскому, а многие родители попросту не говорят на нем с детьми. Как итог, второе поколение, выросшее в городах, в подавляющем большинстве предпочитает использовать русский язык. Чуваши, живущие за пределами республики в преимущественно русских регионах, не передают язык и культуру детям и часто начинают идентифицировать себя как русские, скрывая свою этничность и тем самым постепенно растворяясь в русскоязычном окружении.
Ассимиляционные процессы отражаются на демографии. Согласно последней Всероссийской переписи населения, за десять лет численность чувашей в России сократилась на четверть: с 1 435 000 человек в 2010 году до 1 067 000 в 2020-м. При этом чувашским языком в той или иной мере владеет лишь 61% чувашей. Конечно, к данным следует относиться осторожно — в русских краях и областях в категорию «русские» можно попасть по умолчанию, — однако перспективу они все же отражают. Конечно, дело здесь не в естественной убыли населения, а в ассимиляции. В этом можно убедиться, взглянув на географию: численность чувашей за пределами республики куда сильнее, чем в самой Чувашии.
Отдельным активистским инициативам не везде удается переломить этот тренд, главным образом ввиду отсутствия ресурсов, материальных и часто информационных. В свою очередь, формальные структуры вроде Чувашского национального конгресса, чьи деятели годами говорят о необходимости популяризации чувашской культуры, расходуют средства на проведение показных праздников и фестивалей под лозунгами дружбы народов.
В то же время без каких-либо сопроводительных общественных дискуссий сдаются позиции республики на общефедеральном уровне. Так, в первоначальной редакции 2000 года республиканская Конституция определяла Чувашию как «республику (государство) в составе Российской Федерации», однако по мере постепенного наступления федерального центра на позиции суверенитета национальных регионов в 2012 году это положение было вычеркнуто из текста документа. Аналогичным образом годом ранее из всех статей Конституции исчезла формулировка «Президент Чувашской Республики» — после принятия поправок Госсоветом Чувашии он стал именоваться главой, а республика лишилась этих, пускай и формальных, признаков государственности.
При этом никакой организации, будь то в формате общественного движения или политической партии, представляющей интересы чувашского народа и имеющей реальную политическую субъектность, пока нет ни в России, ни за рубежом. Будь она, может, не ставили бы в Чувашии, вопреки мнению и протестам ее жителей, скульптур, прославляющих Ивана Грозного. Впрочем, памятники царю-завоевателю — это вполне в духе нашего времени.