Репрессивные и колониальные практики российского авторитаризма затрагивают различные культурные, социальные и этнические группы, но одна из них часто ускользает из фокуса общественного внимания — это миноритарные религиозные сообщества, которые, как правило, называют сектами. Отношение государства к подобным сообществам можно суммировать цитатой, в которой православие легко заменить хоть на марксизм-ленинизм: «Господин министр не дозволял и никогда не дозволит отпадать от православия ни в какую ересь и ни в какой раскол»1.
Последние два столетия красноречиво показывают, как отношение российского государства к сектам отражает и его предпочтения в разрешении собственных противоречий.
После перестройки и распада СССР в России стала господствовать универсалистскаяУниверсалистская идеология — комплекс представлений, согласно которому существуют универсальные ценности и та или иная страна принадлежит (или должна принадлежать) социуму, в идеале включающему в себя все человечество. идеология. Представление властей и значительной части общества о принадлежности страны глобальному Западу2 привело в страну новые религиозные объединения и сектыСекты (от лат. secta — партия, школа, фракция) — это религиозные группы, отошедшие от основного направления и противоречащие ему. Такие сообщества есть во всех мировых религиях, но в социальном ландшафте России наиболее заметны христианские секты, взаимоотношения государства с которыми позволяют понять значимые черты самого государства., от мормонов до сайентологов.
Вопреки опасениям сектоборцев3, эти группы оставались маргинальными по численности и социальному влиянию. Но с началом президентства Владимира Путина в России стала складываться автаркическая идеология «осажденной крепости»Синдром или психология «осажденной крепости» (англ. siege mentality) — состояние субъекта, уверенного во враждебных намерениях окружающих. Субъект может быть как отдельным человеком, так и группой людей вплоть до государства., а правоохранительная и судебная системы стали преследовать религиозные объединения и секты.
Апогеем этого пути можно считать признание экстремистским религиозного объединения, имеющего миллионы последователей по всему миру, — свидетелей Иеговы20 апреля 2017 года юридическое лицо «Управленческий центр свидетелей Иеговы в России» было признано экстремистским.. Последние пять лет мы наблюдаем в отношении них значительные репрессииВ отношении российских свидетелей Иеговы было возбуждено более 500 уголовных дел.. Хотя с началом полномасштабного вторжения в Украину власть сосредоточилась на внешних врагах, эта траектория сохранилась: свидетелей Иеговы регулярно приговаривают24 апреля Астраханский областной суд утвердил шесть лет реального срока свидетельнице Иеговы Анне Сафроновой. 19 апреля Нефтекумский районный суд Ставропольского края приговорил свидетеля Иеговы Константина Самсонова к семи с половиной годам колонии. к большим срокам заключения.
Хотя эти репрессии можно посчитать частью общей волны идеологических преследований последнего десятилетия, они имеют и более протяженную генеалогию. Ретроспективный взгляд на историю России последних двух столетий позволяет прийти к выводу: чем заметнее в стране преследования сектантов, тем больше государство следует курсу на изоляционизм«Изоляционизм» обычно трактуется широко как «внешнеполитическая макростратегия военного и политического невмешательства в международные дела и во внутренние дела суверенных государств, сопряженная с торгово-экономическим протекционизмом и культурно-религиозным обособлением, а также с невозможностью состоять в постоянных военных альянсах, с сохранением, тем не менее, возможности участия во временных военных союзах, отвечающих текущим интересам государства, и в постоянно действующих международных организациях невоенного характера». Однако в реальности такой подход означает скорее требование невмешательства международных организаций и третьих стран в «пространство суверенитета», чем собственный отказ от интервенции во внутренние дела других стран., что чревато ростом влияния силовых структур, ограничениями прав и свобод и даже вооруженной агрессией.
Зависимость политики в отношении сект от довлеющего идеологического контура видна уже с первых десятилетий XIX века. Царствование Александра I, в течение которого в Российской империи преобладал христианский универсализм — идеология, в рамках которой европейские монархи и их подданные рассматривались как идеал единого христианского народа, — можно считать периодом беспрецедентной толерантности к религиозному сектантству.
Наиболее известными проявлениями христианского универсализма можно считать создание Священного союзаСвященный союз — консервативный союз России, Пруссии и Австрии, созданный с целью поддержания установленного после Наполеоновских войн международного порядка. К заявлению о взаимопомощи всех христианских государей, подписанному в октябре 1815 года, впоследствии постепенно присоединились все монархи континентальной Европы, кроме Папы Римского и турецкого султана. и учреждение Библейского обществаСвященный союз — консервативный союз России, Пруссии и Австрии, созданный с целью поддержания установленного после Наполеоновских войн международного порядка. К заявлению о взаимопомощи всех христианских государей, подписанному в октябре 1815 года, впоследствии постепенно присоединились все монархи континентальной Европы, кроме Папы Римского и турецкого султана.4, однако толерантность к религиозным диссидентам, хоть и не столь заметная, принадлежит к тому же контексту. Так, один из ключевых идеологических сподвижников императора, автор популярного трактата «Некоторые черты о внутренней церкви»Согласно Лопухину, внутренняя церковь представляла собой «союз избранных, просвещенных светом божественной премудрости». Разная мера приобщенности к этому свету определяла и положение каждого члена сообщества. Обрядам традиционной церкви отводилась вспомогательная, хотя и важная роль подготовки к «правильнейшему и действительнейшему устроению духовных упражнений»., сенатор Иван Лопухин призывал к терпимости по отношению к одной из наиболее радикальных религиозных групп — духоборам.
«Духоборцы нуждаются в духовном просвещении, а к Закону Божию они внутренно ревностные, но заблуждающиеся в средствах», — вполне толерантно отмечал он5. В то же время противоборствовавший христианскому универсализму горячий сторонник изоляционизмаВ царствование Александра I существовали (хотя и никак не были оформлены институционально) идеологические партии универсалистов и изоляционистов. Изоляционисты под предводительством адмирала Александра Шишкова стремились противостоять «чуждым» влияниям. Его обессмертил Пушкин: в седьмой главе «Евгения Онегина» он употребил французский оборот «Du comme il faut», добавив в скобках: «Шишков, прости, не знаю, как перевести». адмирал Александр Шишков отличался нетерпимостью и к религиозным сектам. Он называл их «безумными» и «вредными», а корни распространения видел в деятельности библейских обществ (западных или созданного по европейскому образцу Российского библейского общества) и «английских миссионеров»6.
С 1830-х годов, при царствовании Николая I, в Российской империи формировалась автаркическая идеология официальной народности. Вместе с ее распространением ужесточилась и политика в отношении религиозных сект. Новая идеологическая модель предполагала, что православие связано с некой «народностью»Народность для Уварова и его сподвижников можно назвать воображаемой в самом прямом смысле: у них было мало эмпирики, этнография находилась в зачаточном состоянии, а социология практически отсутствовала., однако в империи жило множество людей, в эту концепцию не вписывавшихся. После 1833 года, когда граф Сергей Уваров зачитал императору доклад, вводивший триадуПо мнению Уварова, без этих начал Россия «не может благоденствовать, усиливаться, жить». «православие, самодержавие, народность»7, репрессии против различных сект резко усилились. Причем к сектам причислялись абсолютно любые сообщества неправославных русских. Оставшиеся в культурной памяти в качестве солидных и респектабельных предпринимателей староверы-поповцы считались «сектаторами» так же, как и овеянные мистической славой хлысты и скопцы.
Апогея курс на репрессии достиг в последние годы николаевского царствования, известные как «мрачное семилетие». Помимо ограничения университетских свобод и крайнего ужесточения цензуры, в этот период произошел и разгром ключевых старообрядческих общин: как крупнейших Преображенской в Москве и Выгорецкой на Русском Севере, так и небольших.
В период Крымской войны староверы и сектанты начали восприниматься государством в качестве внутреннего врага. Ситуацию усугубляло существование значительных эмигрантских общин староверов в Австрийской и Османской империях. Созданная в 1846 году в австрийской Буковине Старообрядческая церковь казалась Николаю I и его администрации заграничным врагом. Для императора и его окружения казалась невозможной сама мысль о субъектности староверов: гораздо проще было обвинить их в причастности к «австрийским агентам», чем поверить в то, что староверы вступили с Австрийской империей в ситуационный союз8, стремясь защитить себя от российских репрессий.
Отказ от автаркической идеологии после поражения в Крымской войне привел к ослаблению репрессий против религиозных объединений. Хотя второй подход к официальному национализму в годы правления Александра III в конце XIX века привел к репрессиям против штундизмаШтундизм — христианское религиозное движение, получившее распространение в XIX веке сначала в южных (Херсонской, Екатеринославской, Киевской) губерниях, а затем и других регионах Российской империи. и баптизмаБаптизм (от др.-греч. βάπτισμα — крещение; от βαπτίζω — «погружаю в воду») — одно из направлений протестантизма. Принципиальное значение в баптизме имеет учение о добровольности и сознательности при совершении крещения («крещения по вере»), то есть при условии твердых христианских убеждений и отказа от греховного образа жизни. В России распространился во второй половине XIX века., их масштаб был не сравним с государственным катком, проехавшимся по сектантству сорока годами ранее.
Годы правления последнего императора Николая II можно отнести к имперскому универсализму. Российская империя выступила инициатором Гаагских мирных конференцийНа первой и второй мирных конференциях в Гааге, созванных по инициативе Российской империи в 1899 и 1907 годах, были приняты международные конвенции о законах и обычаях войны, заложившие основу комплекса норм международного гуманитарного права., после чего в страну поступили европейские инвестиции в невиданных ранее объемах. В 1905 году был учрежден парламент — еще одно проявление универсализма.
В том же году вышло положениеПоложение от 11 февраля 1905 года., которое отменило «все стесняющие свободу веры и не основанные на законе административные распоряжения» и помиловало людей, «подвергнутых без суда высылке из мест постоянного жительства или лишению свободы за религиозные преступления».
После революции 1917 года курс на сближение религиозных сектантов и власти продолжился. Его апогеем можно считать «Воззвание Наркомата земледелия» от 5 октября 1921 года, адресованное «всем сектантам, какого бы вероисповедания они ни были». В воззвании сектантам предлагалось занимать пустующие совхозные и бывшие помещичьи земли и «всецело посвятить себя делу устройства общин, артелей, коллективных хозяйств, коммун и поселиться в совхозах по особым договорам в качестве постоянно живущей государственной рабочей силы»9.
На XIII съезде РКП(б) в 1924 году сотрудничеству с сектантами была посвящена отдельная дискуссия10. За продолжение сближения высказались такие видные революционеры, как Владимир Бонч-Бруевич, которого можно назвать ключевым лоббистом интересов религиозного сектантства среди партийной верхушки, Михаил Калинин, Григорий Зиновьев, Анатолий Луначарский, Николай Бухарин и даже председатель Совнаркома Алексей Рыков, де-факто занимавший на тот момент главную партийную должность.
Управделами Совнаркома и многолетний исследователь религиозного сектантства, Бонч-Бруевич инициировал яркий локальный проект сотрудничества большевиков и сектантов — образцовый совхоз «Лесные поляны». Его работниками стали хлысты-чемреки, а духовным лидером — многолетний конфидент Бонч-Бруевича, духовный лидер секты «Начало века» Павел Легкобытов11. Впрочем, ни одному из этих проектов не стоило ждать длительных перспектив
Когда универсалистская идеология мировой революции перешла к автаркической концепции, закономерно в числе прочего резкому пересмотру подверглись и взаимоотношения с сектантами. Первые антисектантские выпады в идеологических документах датированы 1926 годом. К примеру, в отчете секретаря немецкой секции Саргубкома ВКП(б)Саратовский губернский комитет Всесоюзной Коммунистической партии большевиков. заявлено «отрицательное отношение к сов. власти и партии» принадлежащей к штундизму части населения и «расхождение учения штундизма с мероприятиями сов. власти»12. В период «великого перелома»«Великий перелом» — выражение Сталина, которым он охарактеризовал начатую в конце 1920-х в СССР политику форсированной индустриализации и коллективизации сельского хозяйства. в 1929–1930 годах сектанты и вовсе стали одной из важнейших целей антирелигиозной кампании.
Репрессии против религиозных радикалов продолжились и после окончания «великого перелома». В отличие от представителей Русской православной церкви, у них больше не было возможности остаться частью системы. В качестве примера можно вспомнить одного из ключевых героев «Одного дня Ивана Денисовича» Александра Солженицына — сектанта АлешкуОдин из главных героев повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», посвященной жизни в советском трудовом лагере и опубликованной в 1962 году, — баптист Алешка, твердо следующий своей вере даже в условиях ГУЛАГа., религиозные диссиденты и в самом деле составляли значимую категорию «населения ГУЛАГа».
Преследование сектантов в 1930-е годы совпало с милитаризацией социума, закончившейся Советско-финской войнойВойна между СССР и Финляндией в период с 30 ноября 1939 года по 12 марта 1940 года., конфликтомКонфликт с Японией конца 1930-х годов включал два основных эпизода: бои у озера Хасан 29 июля — 11 августа 1938 года и бои у реки Халхин-Гол в Монголии 11 мая — 15 сентября 1939 года. с Японией и Второй мировой войной. Автаркическая идеология, преследование сектантов и энергичная подготовка к войнам снова оказались нитями одного клубка, в котором отношение государства к религиозным сектантам стало значимым маркером более широких тенденций: изоляционизма и милитаризации.
Оглядываясь на историю России, можно прийти к выводу: при господстве изоляционистского идеологического тренда сектанты воспринимаются чужаками, источником внутренней угрозы, вероятными представителями внешних сил. Сектант — одна из наиболее предсказуемых целей ксенофобии государства, которую распространяют и его граждане. Так, в XIX веке «просвещенные бюрократы»В 1840-х и 1850-х годах МВД Российской империи приняло на службу группу философов, востоковедов и писателей, включая Надеждина и Даля. Американский историк У. Б. Линкольн написал об этой бюрократической «когорте» книгу «В авангарде реформ. Просвещенные бюрократы России». Николай Надеждин и Владимир Даль даже отрицали принадлежность сектантов-скопцов к человеческому роду13.
Однако терпимость к религиозным радикалам — это маркер способности общества признавать существование людей, отличающихся друг от друга. Глядя на сектантов, стоит видеть больше общего, нежели частного, и помнить, что идеология «осажденной крепости» отражается на судьбах конкретных людей, не совершавших никаких уголовных преступлений. Альтернативой могла бы стать готовность принимать мир в его разнообразии.
Опыт Российской империи, Советского Союза и современной России демонстрирует, что в статусе «осажденной крепости» невозможно избежать «преодоления осады», т. е. государственного насилия. Такое идеологическое позиционирование неизбежно предполагает агрессивные войны — сегодняшняя война против Украины лишь подтверждает эту тенденцию. Открытость общества и государства к религиозным сектантам можно назвать одним из важнейших признаков готовности страны к иным, мирным путям преодоления противоречий.