На сегодняшний день в Узбекистане постоянно проживает более 174 тысяч корейцев, а Ташкентская область и, в частности, город Чирчик — один из центров расселения корейцев в Центральной Азии.
Переводчица и журналистка Лия Эбралидзе прослеживает историю диаспоры от первых переселенцев из Кореи на землях Дальнего Востока в составе Российской империи через советскую историю и депортацию в Узбекскую ССР к выстраиванию коллективной идентичности и сообщества уже в независимом Узбекистане.
Редакции «Беды» кажется важным обратить внимание читатель:ниц на то, как проявляются разность и сходство положения коренных народов и национальных диаспор на протяжении более чем полутора веков российской и советской истории. С одной стороны, такие формы государственного насилия, как переселение «по национальному признаку», русификация и использование в качестве трудового ресурса, применялись в отношении и тех и других. С другой, условия депортаций и репрессии в отношении коренного населения были более жесткими. Мы связываем это с тем, что, согласно логике колониального государства, коренные народы представляют для него большую угрозу, поскольку, в отличие от иностранных поселенцев, обладают историческим правом на землю и самоуправление.
Корё-сарам (Корё — древнее название корейского государства, сарам — человек, народ) — так называют себя этнические корейцы, проживающие на постсоветском пространстве. История корё-сарам нередко остается в тени «больших» трагедий и взлетов советской истории ХХ века — то ли потому, что корейцы были первым принудительно переселенным народом на территории СССР, то ли из-за относительной мягкости условий депортации. После депортации Ташкентская область стала одной из ключевых территорий расселения корейцев в Центральной Азии.
Как корейские поселенцы оказались на территории Российской империи
В 1858 году Российская империя подписала с империей Цин Айгунский договор, за которым в 1860 году последовал Пекинский трактат — так во владения российского императора окончательно перешел Уссурийский край, а с 1861 года империя официально получила общую границу с Кореей. Архивные источники сообщают, что на момент подписания трактата на присоединенных к Российской империи территориях уже проживало около пяти тысяч корейцев, однако после установления новой границы начинается активная миграция корейского населения на российский Дальний Восток. Корейцы переходили границу в поисках лучшей жизни — нехватка земли, тяжкое налоговое бремя, неурожай и голод в Корее вынуждали крестьян мигрировать целыми семьями. В 1863 году четырнадцать корейских семей перешли реку Туманган и основали первую на территории Российской империи корейскую деревню Тизинхе. Для освоения Дальнего Востока правительство пыталось предлагать переселенцам финансовые стимулы и налоговые льготы, но из центральной и европейской части России переселенцев было очень мало. Число же корейских поселенцев продолжало расти: по обобщенным данным, к началу XX века их численность превышала 30 тысяч человек, а в 1917–1918 годах — 100 тысяч1. В начале ХХ века приток корейцев на Дальний Восток продолжался. Аннексия Кореи Японией, запрет на корейский язык и угроза безопасности нередко вынуждали корейцев бежать из страны лишь с самым необходимым и переходить границу с Российской империей пешком. Первые губернаторские и исследовательские отчеты содержат характеристики, которые впоследствии из раза в раз встречаются в литературе и рассказах очевидцев: корейцы трудолюбивые, настойчивые и мастеровитые труженики. Подобные определения, например, использует в своих записках губернатор Приморского края и исследователь Дальнего Востока Петр Васильевич Казакевич и другие2. Интересно, что в современных документах тоже воспроизводится этот нарратив. Выпущенный в 2002 году «Этнический атлас Узбекистана» так характеризует корейцев: «Корейцы издавна славятся как искусные мастера земледелия: рисоводы и огородники. Несмотря на глубокие изменения социального и профессионального характера, значительное их число по-прежнему занято в сельском хозяйстве, где опыт поколений в сочетании с современными технологиями способствует достижению высоких показателей в выращивании различных сельскохозяйственных культур»3.
И то поколение, которое депортировали, поселенцы, благодаря их самоотверженному труду, их трудолюбию вся корейская диаспора пользуется этим авторитетом. Несмотря на то, что корейцы были переселены сюда, не зная никакого языка, ни узбекского, ни русского, зная только корейский язык, они хорошо адаптировались именно своим трудолюбием и тем, что у них большой опыт выращивания сельхозпродукции.
Из интервью Светланы Александровны Цай, депутата городского Кенгаша народных депутатов и неформальной председательницы Корейского культурного центра города Чирчик
На корейцев не распространялся «Устав об управлении инородцев» 1822 года, который, по некоторым источникам, действовал до 1917 (или 1918) года и предоставлял право относительной автономии населявшим Российскую империю коренным народам. Таким образом, для корейцев вопрос царского подданства, облегченного налогообложения, а в некоторых случаях и права на землю долгое время оставался открытым, а положение их в Российской империи — нестабильным и неопределенным. Отчеты этнографов XIX — начала ХХ века содержат словосочетание «желтый вопрос», которое позднее трансформируется в тревожное «желтая угроза» — отношение к китайцам, корейцам и временами японцам было проблематичным. Эти народы имели статус «иных», Российская империя в лице некоторых губернаторов считала их угрозой территориальной целостности: власть боялась, что соседи захотят вернуть территории Дальнего Востока. Однако на новом месте корейцы открывали школы с обучением на корейском языке, издавали журналы и газеты на корейском языке, учреждали корейский театр. При участии корейского населения строились корейские и русскоязычные школы, а сами корейцы, как рассказывает в частной беседе исследователь Валерий Сергеевич Хан, очень стремились адаптироваться и учили русский язык. Несмотря на неоднозначное отношение властей и нестабильное положение, корейцы стали верными подданными российского императора, участвовали в Первой мировой войне, а позднее воевали на стороне РККА в годы Гражданской войны.
Для укрепления своего влияния в 1920-е годы советские власти внедряли политику коренизации, которая должна была воспитать лояльных Советам членов общества и заполнить представителями коренных народов многочисленные органы самоуправления и государственные институции. Территориальная автономия, газеты, радио и театр на родном языке были призваны снизить напряжение между центральной властью и новообразованными республиками. Должно быть, это стало одной из причин, почему корейцы с такой готовностью восприняли советскую идеологию и были готовы отдавать свои силы и навыки для строительства нового советского государства. Однако уже к концу 1920-х годов коренизацию свернули, в прессе и правительственных отчетах вновь возникло словосочетание «желтая опасность», и положение корейской диаспоры на Дальнем Востоке стало не таким благоприятным.
Депортация
21 августа 1937 года Сталин подписал постановление Политбюро ЦК ВКП(б)4, в соответствии с которым «в целях пресечения проникновения японского шпионажа в Дальневосточный край» всех корейцев региона надлежало насильно переселить из Приморья в Центральную Азию. Депортация корейцев с Дальнего Востока стала первой тотальной депортацией целого народа, ставшей прообразом позднейших сталинских депортаций. В некотором смысле случай корейцев уникален: в отличие от последовавших депортаций, корейцам было предоставлено право выехать за границу вместо переселения. Всего было депортировано около 172 тысяч корейцев, из них примерно 75 тысяч были отправлены в Узбекистан, остальные были расселены в Казахстане. Обычно депортацию объясняют тем, что советские власти опасались возможного стремления корейцев к автономии или агрессивной политики Японии. Исследователь Джон Чанг предлагает еще одну возможную причину. В своем исследовании Burnt by the Sun. Koreans of the Russian Far East он утверждает, что основной причиной для выселения корейцев были унаследованные от царской России националистические представления, что всякое соперничество в торговле или промышленности со стороны отличных от русской этничностей представляет угрозу для «русских» и уменьшает шансы этнического русского населения на успех.
Очень сжатые сроки дали для переселения. Всего нам сказали, что десять суток. Между прочим, урожай на огородах хороший был. И на плантациях. Но мы вынуждены были все оставлять. Даже поросят. Единственное что — кушать на дорогу. На два, на три дня, вот это. А остальное что… Сами врасплох: чем заниматься? что собрать? <...> Ну, вагоны подали, но, видимо, стенки, все это самое, побрызганы навозом, где-то скот возили на них.
Из воспоминаний очевидцев. Документальный фильм «Депортация». Вадим Пак, 1997 год
Депортация началась на десять дней позже указанного в документах срока, чтобы дать возможность собрать созревший урожай. Однако все собранное крестьяне были вынуждены сдать государству. Собирались быстро. Было позволено взять лишь небольшое количество вещей и продуктов в дорогу. Ехали больше двух месяцев в вагонах для скота, в каждом по пять-шесть семей. Тех, кто умирал в дороге от болезней и старости, выкидывали в реки по пути следования или хоронили на остановках, если была возможность.
Каждый вагон разделялся на две части, посередине проходили нары. Высокие корейцы ехали опустив голову, иначе голова упиралась в нары. В нары упиралась. Вот таким образом мы ехали, и на каждой станции они нас всех пересчитывали — остался кто, умер, или заболел, или же, так сказать, убежал кто-то, быть может.
Борис Пак, писатель, член Союза писателей Узбекистана.Документальный фильм «Депортация».Вадим Пак, 1997 год
Продуктов, заготовленных на недолгую дорогу, не хватало. Готовили во время остановок на буржуйках. Прибыли на места осенью, к первым холодам не у всех было жилье, ютились в землянках и сколоченных наскоро теплушках. Кое-кого подселяли к себе местные узбекские семьи.
Для депортированных корейцев действовал более мягкий паспортный режим, чем для жертв более поздних сталинских депортаций. Однако до 1953 года для корейцев действовал запрет на выезд за пределы ареала депортации. В городах осела лишь небольшая часть депортированных. Поэтому многие студенты так и не смогли продолжить обучение, а инженеры, техники и гуманитарии не имели возможности работать по специальности.
Речь не шла о том, чтобы получить профессию по образованию и иметь работу, речь шла о том, чтобы выжить любым путем.
Валентин Пак, председатель Ассоциациикорейских организаций Приморского края. Документальный фильм «Депортация». Вадим Пак, 1997 год
При переселении власти обещали корейцам компенсации в счет оставленного на Дальнем Востоке имущества, однако плохая организация не позволила выплатить их в срок. Власти Узбекской и Казахской ССР были предупреждены о переселенцах за две-три недели до их прибытия, поэтому новоприбывшим корейцам зачастую не хватало ни жилья, ни инструментов для работы. Нередко семьям приходилось самим копать себе землянки и обходиться подножным кормом. Заявленные на бумаге сроки и объемы работ не выполнялись, смертность среди переселенцев была высокой из-за эпидемий и непривычного климата. Основным занятием корейцев на новых местах стало земледелие, в первую очередь выращивали рис и пшеницу, в некоторых колхозах занимались разведением скота и рыболовством.
Некоторые источники сообщают, что советские власти намеренно расселяли депортированных корейцев малыми группами, чтобы избежать мест компактного проживания. Так или иначе, если в первом поколении депортированные корейцы владели и корейским, и русским, то их дети уже практически не говорили на корейском и учились на русском языке. В первые годы на новых местах расселения у корейцев еще кое-где были корейские школы, но позднее их закрыли, обязательным стало обучение на русском языке.
Важнейшие последствия 37-го года — это то, что советские, или российские, корейцы утратили свою национальную идентичность. То есть утратили язык, свою национальную традицию.
Михаил Николаевич Пак, востоковед-историк,основатель советской школы корееведения. Документальный фильм «Депортация». Вадим Пак, 1997 год
В 1938 году вышли постановление ЦК ВКП(б) «О реорганизации национальных школ» и совместное постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б), согласно которым все национальные школы, включая корейские, должны были быть реорганизованы в советские школы обычного типа с русским языком обучения. Реогранизация началась с 1939–1940 учебного года. В послевоенные годы происходило постепенное возвращение к преподаванию корейского в школах Узбекистана, но из-за нехватки учебников и преподавателей перевести начальные классы школ в корейских районах на корейский язык не удалось.
Чирчик
Ташкентская область была одним из ключевых регионов расселения депортированных корейцев. Сюда, в Нижне-чирчикский (сейчас Куйичирчикский), Средне-чирчикский (сейчас Уртачирчикский) и Верхне-чирчикский (сейчас Юкоричирчикский) районы, вывезли тысячи корейцев с Дальнего Востока. Некоторых подселили в существующие колхозы, а кому-то пришлось строить города на пустом месте. Официальная история города Чирчик началась незадолго до появления корейцев в Узбекистане — в 1932 году здесь началось строительство электрохимкомбината и ГЭС, а в 1934-м был заложен и сам город.
Корейцы, как и все народы, состоявшие на учете НКВД, до службы в действующей армии допущены не были. Поэтому с началом Великой Отечественной войны они были мобилизованы на трудовой фронт. Источники сообщают, что корейцы обивали пороги военкоматов в попытках попасть в армию. Отказ воспринимался как унижение и оскорбление, но некоторым все же удавалось добиться своего: кто-то менял фамилию и национальность в документах, кто-то отправлялся воевать с однокурсниками, кого-то призывали как специалиста. На фронт уходили и мужчины, и женщины. Несколько источников цитируют секретное донесение НКВД СССР от августа 1943 года: «Высокими были патриотические чувства, подтверждением сему явились многочисленные заявления, поданные корейской молодежью в военкоматы с просьбой о зачислении их в действующую армию... Отказ в призыве в Красную Армию, несомненно, приводил в уныние и вызывал неудовольствие... Недовольство этой акцией проявлялось в резкой степени среди коммунистов и комсомольцев корейской национальности... В конечном итоге это расценивалось как ущемление законных прав и интересов корейцев, как недоверие к ним со стороны советской власти»5. Исследователь Валерий Сергеевич Хан пишет, что корейцы, считавшие Советский Союз своим домом, очень болезненно воспринимали недоверие властей, по-прежнему считавших корейцев «неблагонадежными». Несмотря на жестокость депортации, советские корейцы склонны были объяснять ее недоразумением, а то и вовсе оправдывали репрессии высшими целями. Парадоксальным образом корейцы продолжали наивно верить в справедливость и незапятнанность вождя. «Кроме того, — пишет Хан, — для корейцев, лишенных возможности воевать, их труд на земле был единственной возможностью реализовать себя и добиться общественного признания. И они полностью отдавали себя этому труду».
Подтверждение тому — феномен корейского колхоза. После депортации одной из задач, стоявших перед местными властями, была организация переселенческих колхозов. Земли не хватало, а та, что была, не всегда подходила для земледелия. Но уже в годы войны посевные площади увеличились в три-пять раз, а в послевоенные декады появились колхозы-миллионеры. Одним из героев корейской диаспоры до сих пор считается Хван Ман Гым — председатель колхоза «Политотдел» (в настоящее время «Дустлик»). Колхоз был создан в 1925 году, а после депортации корейцев превратился в крупный сельскохозяйственный и культурный центр. После смерти Сталина корейцы получили свободу передвижения, с этого времени они все чаще получали высшее образование и занимали значительные должности в научно-исследовательских институтах и на производстве. Логично предположить, что с новыми возможностями у корейцев возникли и новые карьерные амбиции: возможность заслужить признание общества и властей подталкивали людей к развитию новых методов сельского хозяйства, поиску новых способов организации труда и увеличения показателей.
В послевоенный период работали день и ночь. Серьезно. Тогда уже о присвоении героев труда указы были. Поэтому мы работали очень хорошо.
Из воспоминаний очевидцев. Документальный фильм Koryo Saram — The Unreliable People, режиссеры Дэвид Чанг и Мэтт Диббл
В 1960–1970-е годы «Политотдел» прославился на весь Советский Союз и надолго стал эталоном производства и организации труда. Примечательно, что колхоз в те годы был своеобразным культурным и городским центром: на территории крупных колхозов располагались не только посевные поля и производственные здания, но и жилые постройки, библиотека, дворец культуры и стадион. В колхозах растили мастеров спорта, сборные колхозов участвовали в чемпионатах СССР. Так, самой успешной командой колхоза «Политотдел» была женская команда по хоккею на траве, несколько раз занимавшая призовые места на чемпионатах СССР. Очевидцы вспоминают, что Хван Ман Гым очень строго следил за дисциплиной в колхозе: «...Человек очень деятельный, может, порой где-то он жестковат, но человек дела»6. Можно представить, что колхоз был воплощением советской государственной утопии — с высоким уровнем жизни, неустанным трудом и суровой системой надзора. Из интервью: «...В „Политотделе“ он вроде бы как создал отдельное государство со своими законами, будем говорить так. Вот, насколько я помню, были вот такие случаи. Вот дети же ведь растут, разными бывают, хулиганят, там, воруют, он вызывает родителей, говорит: „Вы давайте, занимайтесь воспитанием, чтоб больше такого не делал“. Он в милицию не сдавал... Участкового вызывает, он говорит: „Я предупреждаю, если вы не сможете навести порядок, чтоб дети больше не нарушали вот эти законы, — говорит, — вы давайте лучше освобождайте дом, уезжайте, нам такие не нужны“. И, в общем, я знаю, несколько колхозников вынуждены были из-за детей даже покинуть этот колхоз»7. Кроме того, корейские колхозы стали центрами возрождения корейского языка: там открывались корейские школы, создавались новые учебники и методические пособия8.
Чирчикский ККЦ и Светлана Александровна Цай
Светлана Александровна Цай — одна из активисток корейской диаспоры в Чирчике, депутат городского Кенгаша народных депутатов и неформальная председательница Корейского культурного центра (ККЦ) города, который был основан 12 апреля 1989 года. С 1997 года она преподает корейский язык, а в 2008 году была назначена заместительницей председателя ККЦ Чирчика по образованию.
Светлана выросла в семье корейских переселенцев с Дальнего Востока и вспоминает, что родители мало говорили о депортации, но застолья и посиделки с их друзьями часто заканчивались совместными воспоминаниями о пережитом: «Когда приходили гости, всегда были разговоры. И так мы сидели и слушали, как это все происходило. Мы, будучи даже взрослыми еще, все сядем, как она [мама] начнет опять вспоминать, и все плачут. С детства я это слышала. Всегда новые подробности выплывали». В то же время отношение к Советам не обсуждали. Светлана, как и многие исследователи, говорит, что корейцы «всегда поддерживали» власти. Примером такой двойственной памяти может быть годовщина депортации корейцев в Узбекистан, которую отмечает диаспора. В 2017 году диаспора праздновала 80-летие депортации. Светлана Цай рассказывает: «Это же, можно сказать, торжество, что победили, устояли, не потерялись и достигли достаточно высокого уровня в общественной структуре. Корейцы занимают важное место». В то же время, рассказывает Светлана, корейцы вспоминают, «сколько лишений и невзгод пришлось претерпеть нашему старшему поколению, что они все выдержали и своим героическим трудом обеспечили авторитет корейцев в Узбекистане».
Сейчас Светлана Александровна Цай преподает корейский язык всем желающим и делает очень много для поддержания интереса к корейской культуре и языку у членов диаспоры разного возраста. В 36 лет она впервые купила словарь корейского языка и сначала сама, а затем на курсах с нуля выучила корейский. «Я случайно начала корейский язык изучать, потому что когда мы жили в советское время, там одна общность [была] — советский народ», — вспоминает она. Первые переселенцы из Кореи использовали хамгёнский диалект, распространенный в северокорейских провинциях Хамгён-Пукто, Хамгён-Намдо и Янгандо. Из-за отсутствия языковых контактов корейский язык первых российских корейцев менялся, и сформировался диалект корё-маар — язык корейцев бывшего СССР, который сильно отличается от сеульского стандарта, одного из вариантов современного корейского литературного языка. В силу политических обстоятельств сейчас корейцы изучают корейский язык, распространенный в Южной Корее, хотя их предки говорили на северокорейском диалекте. По данным «Этнического атласа Узбекистана», «корейский язык используется в основном в бытовой среде и преимущественно между людьми старшего, реже среднего поколения. Происходит дальнейшее сужение сферы его применения. В последние десятилетия этот процесс ускорился».
...Наша речь передавалась устно, и кто-то что-то недоговаривает, не выговаривает, так оно и передавалось. Поэтому есть небольшое расхождение между местным языком,корё-маль, и южнокорейским языком. Конечно, за сто с лишним лет остался язык. Наш язык — корё-маль, как корейцы переехали, они употребляют слова, которые использовались более 150 лет назад в Корее. Представляете, сколько в Корее новых слов. А мы вообще были оторваны от всего этого. Устно только передавалось.
Из интервью Светланы Александровны Цай, депутата городского Кенгаша народных депутатов и неформальной председательницы Корейского культурного центра города Чирчик
После 1937 года корейский язык в СССР терял свои позиции. Официальный статус языка малого народа корейский получил лишь в апреле 1991 года, за несколько месяцев до утверждения независимости Узбекистана, когда была объявлена реабилитация репрессированных народов и выпущено постановление «О реабилитации российских корейцев».
Светлана занимается общественной деятельностью на волонтерских началах, по ее словам, структура культурных центров страны не оказывает систематической поддержки на местах, поэтому все зависит исключительно от воли и желания отдельных людей. В Чирчике она ведет бесплатные курсы корейского языка, организует конкурсы и творческие вечера для детей и взрослых. В городе проходят концерты народной корейской музыки, песни и танца. Как правило, по словам Светланы, в мероприятиях культурных центров участвуют пожилые люди — молодежь все чаще уезжает учиться и работать в Корею. Несмотря на отток, корейцев в Чирчике по-прежнему много, по оценке Светланы, около четырех тысяч человек. В Чирчике есть два места, считающиеся «корейскими»: кафе европейской и корейской кухни «Изуми», где корейцы Чирчика отмечают национальные праздники по лунному календарю, и отдельный корейский участок на местном кладбище. С кладбищем связан единственный корейский национальный календарный обычай, который соблюдали корейцы СССР, — Хансик. Это день поминовения усопших, иногда называемый «днем холодной пищи», который отмечают на 105-й день после зимнего солнцестояния — по солнечному календарю этот день приходится на 5 апреля. «...В детстве мы в семье не отмечали корейские праздники. Это уже с приходом Южной Кореи, как только она установила дипломатические отношения, у нас, у корейцев, проснулось это самосознание. И тогда стали отмечать . Раньше мы не отмечали. Мы, единственно, отмечали корейский праздник — это 5 апреля. Именно в этот день раз в году все ходят на кладбище. Это поминание, как поминки. Это железно было всегда. Это единственный праздник, который я помню с детства. А остальные уже потом, мы уже научились этому позже», — рассказывает Светлана.
Сейчас Светлана активно занимается общественной и просветительской работой, во время интервью она много раз повторяет, что стремится «улучшить жизнь корейцев на месте». Впрочем, диаспорой она не ограничивается и мечтает создать в Чирчике новое общественное пространство для детей, место, где они будут не только веселиться, но и найдут единомышленников, научатся критически оценивать реальность и менять окружающую действительность: «Понимаете, все в основном детские мероприятия только развлекают детей, это неправильно. Детей надо развивать, они должны всегда задумываться над чем-то. И тогда уже с детства, когда прививается мысль, что надо думать не только о себе, о своей семье. Надо думать о том, что тебя окружает. Я тогда думаю, следующее поколение вырастет более общественным».
Лия Эбралидзе благодарит Валерия Сергеевича Хана за научное консультирование при написании статьи