В память о нашем дедушке
Алексее Николаевиче Большакове, сыне Буккаахая
I
В тот год было мало дикого оленя, и дедушка решил забить быка из стада. Рядом со стойбищем в домашнем стаде паслось около ста голов. Это были нестельные важенки и кастраты, которых запрягали в нарты. В километрах трех от стоянки держали большое стадо в тысячу голов. Там паслись важенки, телята и быки, которых никогда не пригоняли к стойбищу.
На забой в большое стадо дедушка поехал со своим младшим братом Ньуку. Когда мясо привезли, оказалось, что по дороге потерялось ружье. Уже темнело, и поиски решили отложить. Новый день выдался теплым. Отправляясь за ружьем, дедушка оделся легко. Поверх изношенных меховых штанов он натянул полотняные, накинул вытертую доху и захватил потрепанную шапку из оленей шкуры.
Ехать было всего ничего. Солнечный свет переливался в снежных кристалликах. Нарты мягко скользили, слегка продавливая снег. От пары запряженных белых оленей не отставал Муойтурук. Кличка пса говорила о полоске на его шее. Муойтурук был настоящей оленеводческой собакой. Обученная оленогонка знает, что стадо трогать нельзя, умеет пригонять отбившихся оленей во время сбора и загонять упряжных быков во время ловли. Чтобы понять годится ли щенок для оленеводческой службы, его поднимают за хвост. Слабый кутенок беспомощно висит, а бойкий выгибается, сопротивляется.
Тут небо стало затягивать мутной мглой. Резкий налет вихря настойчиво сообщил о приближающемся ненастье. Ветер стал набрасываться со всех сторон, не давая опомниться. Набирая силу, он сдавливал дыхание всего живого. Клубы снега накатывали, пытаясь утопить дедушку в снежной пучине. Пурга стала такой сильной, что на вытянутой руке нельзя было разглядеть рукавицу.
II
В это время мы с бабушкой оставались в балке вдвоем. Стены из шкур неистово трепыхались. Посуда на полке дребезжала. Пламя керосиновой лампы дрожало, порываясь совсем погаснуть. Чтобы отвлечь меня, бабушка сделала куклу. Из полотенца она скрутила тело, а из платка получилось платьице. Между тем пурга все усиливалась, а вместе с ней наша тревога за дедушку. Сутки мы пытались переждать ненастье дома. Но пурга была настолько страшной, что оставаться одним дальше было опасно. Бабушка решила, что нужно идти к соседям.
Кроме нас, на стойбище была только семья Ньуку. Их балок стоял в десяти метрах от нас. По хорошей погоде мы ходили друг к другу в гости, даже не одеваясь. Но в пургу при ветре в тридцать метров в секунду дело совсем другое. Выйдя из балка, можно сбиться с пути и уйти со стада. Одна женщина вышла в пургу вынести пепел и не вернулась. На следующий день ее нашли замерзшей в десяти шагах от дома.
Бабушка привязала один конец веревки к ручке двери, а второй намотала на руку. Если бы мы не дошли до соседей, то вернулись бы к себе по этой веревке. Шквалистый ветер бил по глазам и сбивал с ног. Снег плотной стеной заслонял нам путь.
Сначала показался маленький хозяйственный балок. Дойдя до него, мы увидели бочку, которая была посередине пути. С большим трудом, сопротивляясь стихии, мы все-таки добрались до соседей. Их балок был достаточно просторным, поэтому тесниться не пришлось.
Наша вера в то, что дедушка найдет дорогу домой, не угасала. На случай, если он окажется рядом, мы жгли в ведре кусочки оленьей шкуры. Чтобы пламя не затухало, шкурки поливали керосином. Хотя пурга часто забирает наших тундровиков, мы все равно надеялись на его возвращение.
III
Когда началась пурга, поворачивать к дому было уже поздно. Ненастье могло закончиться так же быстро, как и началось. Дедушка решил ждать. Прошло несколько часов. Стоять на месте больше было нельзя. Ветер хлестал со всех сторон, преграждая путь. Быки выставили рога вперед, принимая бой со стихией. Дедушка вел оленей за поводья. Чтобы больше двигаться, он распрягал и запрягал их. Пока олени копытили ягель, дедушка отдыхал на нартах, придерживая их за вожжи. Муойтурук жался у его ног.
Когда погода хорошая и небо чистое, долганы ориентируются по звездам. Тундровики знают, под какой звездой стоит стойбище, где их ждет семья. В пургу небо сливается с землей и наступает нулевая видимость. Из ориентиров остаются только редкая низкая растительность, заструги и ветер. Нужно улавливать малейшее изменение ветра. Расслабившись и перестав следить за ним, люди начинают ходить кругами и погибают.
Дедушка упорно двигался вперед и наконец вышел к старой стоянке. Еще месяц назад на том месте стояли балки, внутри горел огонь. Но теперь там не было ни души.
Как опытный оленевод дедушка всегда предусмотрительно возил в нартах топор и лопату. Рядом с призраками балков он стал копать, чтобы найти обрезки мяса. Дух земли услышал сына долган и послал ему печень. Ее он съел на пару с Муойтуруком. От старой стоянки стало понятно, в какой стороне стойбище.
Силы стали покидать старого долгана. Укрыться от пурги в тундре негде. Дедушка выкопал яму и воткнул рядом свой четырехметровый хорей. Улегся и уснул заметаемый пургой.
IV
Дедушки не было с нами уже третьи сутки. Когда погода установилась, мы вышли на связь с поселком и вызвали на стадо людей. Дедушкин брат обсуждал с ними план поисков, как вдруг собаки на стойбище подали голос. Их лай слился с приближающимся голосом Муойтурука. Мы выбежали на улицу. Сквозь занавесь снега показались белые олени.
Дедушка слез с нарт изможденный и облепленный снегом. Мне захотелось броситься к нему, повиснуть на его снежной фигуре. Но, видя, что он еле стоит на ногах, я сдержала свой порыв. Бабушка стояла у балка и тихонечко плакала. Не в первый раз ее муж подвергался смертельной опасности, а она замирала на долгие тундренные часы в ожидании и надежде.
По нынешним меркам они прожили героическую жизнь. Но такой была жизнь всех моих предков до первого долгана. Наш прародитель не был крещен, а вместо русской фамилии носил родовое имя. Хотя дедушка с бабушкой жили под русскими именами, они не изменили памяти и укладу предков. Думаю, за эту верность духи хранили нашу семью и уберегли ее и на этот раз.
С появлением дедушки на наше стойбище спустилось счастье! Я, бабушка, Ньуку с женой, поселковские — все обступили его. Мы как будто собрались танцевать хейро, приветствуя деда как солнце.
На радостях мы пошли в балок праздновать его спасение. Людей было так много, что все еле поместились внутри. На стол поставили суп из оленины и оладьи. После долгого голодания дедушка пил бульон. Каким-то чудом он отморозил себе только уши и затылок.
— Как только ты уцелел!? — хлопали его по спине мужики.
— Я не позволял себе думать о смерти, — признался он.
Дедушка выжил, потому что не стоял на месте. Кочевые навыки и знания указывали ему путь, а мысли о семье поддерживали силы и дух. Родные научили меня тому, что коренные ценности для нас спасительны. Со временем я поняла, что эта истина справедлива и в тундре, и вдали от родины.