— Расскажите, пожалуйста, о своем бэкграунде и волонтерском и активистском опыте.
Лев (имена изменены по просьбе собеседни:ц): Я родился в Украине и провел там свое детство, но учился уже в россии [участни:цы инициативы используют написание слова «россия» и производных от него имен собственных со строчной буквы. Таким образом они выражают свою солидарность с народами в их борьбе за свободу и самоопределение. — Прим.]. Благодаря этому я понимаю особенности и украинского, и российского общества. Я занимаюсь активизмом и волонтерством — помогаю украин:кам с выездом за пределы временно оккупированных территорий через россию, а также с выездом из россии либо в Украину, либо в другие страны Европы.
Таня: Я тоже родилась и выросла в Украине. Последние несколько лет я жила в россии, где училась и работала, а в период пандемии потеряла работу из-за усложнения бюрократических процедур для иностранцев. Накануне полномасштабного вторжения я уехала к семье в Украину.
— Как появилась ваша инициатива и какие у нее цели?
Таня: Мы познакомились летом 2022 года. В нашем коллективе еще несколько человек участвуют анонимно. У нас со Львом есть общий опыт и переживания, связанные с встроенностью как в российский, так и в украинский контекст, которые мы между собой называем рассеянной, или перекрестной, идентичностью. Поэтому у нас и политические взгляды довольно схожие. Мы осознали, что внутри россии в ситуации войны должны действовать «невидимые» агенты Украины, чтобы помогать через волонтерские сети и вносить свой вклад в проукраинскую повестку. «Цвірінь» появилась как попытка обратить внимание на то, что помощь из россии, направленная украинкам, имеет много подводных камней и нередко является манипуляцией со стороны россиян.
Мы организовывали просмотры украинского кино и видеоарта военного времени. Также совместно с коллективом «Феминистских транслокальностей» провели серию встреч, посвященных деколониальным пространственным практикам. Теоретическая и практическая части нашей деятельности тесно связаны друг с другом: они обе направлены на осмысление российского колониального насилия и противостояние ему.
— Как, исходя из вашей принадлежности к двум контекстам, вы оцениваете реакцию россиян на полномасштабное вторжение?
Таня: После начала полномасштабного вторжения расхождения между декларированием «антивоенной позиции» и реальными действиями меня ошеломили. Украин:ки призывали бойкотировать культурные институции, поддержавшие войну: разрывать конт(р)акты с ними, останавливать выставочную деятельность, запрещать показ своих работ, находящихся в коллекции. А вместо этого столкнулись с постоянными соболезнованиями в сочетании с отказом совершать какие-либо конкретные поступки. Бывшие коллеги в россии говорили мне, что поддерживать войну или нет — «личное дело каждого», а они не хотят разрушить деловые связи. Анонимное высказывание о российской культурной экспансии на оккупированных территориях подсказывает то направление культурной политики, которое игнорируется либеральными работни:ками российских музеев и арт-среды.
К сожалению, конкретные действия антивоенных россиян в условиях войны не выходят за рамки волонтерской работы с людьми, которые находятся в ПВР [пунктах временного размещения]. Существуют различные формы помощи Украине, которые крайне важны, но реже обсуждаются: партизанская деятельность, саботаж, поддержка или вступление в ВСУ.
Лев: Меня нередко задевало, что активистский и волонтерский дискурс внутри россии, особенно исходящий из Москвы и Санкт-Петербурга, имеет «метропольный» тон. Многие помогающие инициативы из россии используют по отношению к людям из Украины инфантилизирующую риторику. Кроме того, порой кажется, что активизм в россии все больше ориентируется на самовыражение и медийный охват, а не на изменения, объединение и реальную поддержку Украины.
Политические силы, которые борются за деколонизацию россии, мне кажутся самыми адекватными в сложившейся ситуации. Представитель:ницы коренных народов прекрасно понимают, что война в Украине — это колониальная война. По большей части у российской оппозиции этого осознания нет. Мне кажется неправильным, когда столичные оппозиционеры рассказывают, «какая деколонизация нам нужна». Деколонизация, в отличие от хорошо институционализированной в западной академии постколониальной теории, не является теорией, которую нужно пояснять по учебнику. Деколонизация — это множество политических практик, возникающих из реальной жизни (от борьбы с повседневной ксенофобией и языкового, экологического и правозащитного активизма до вооруженной борьбы за национальное освобождение). Это обретение голоса, которого ты по умолчанию лишен:а, через длительную и болезненную пересборку координат, как понятийных, так и телесных, и отстаивание своих прав и свобод различными способами. Кроме того, я чувствую, что ответственность за освобождение россии перекладывается российскими либеральными элитами на Украину. Хотя Украина в действительности делает для падения российского режима больше всех, например, 18 октября 2022-го Верховная рада Украины осудила геноцид чеченского народа и признала Ичкерию оккупированной россией, а в 2023-м в Киеве открылось официальное представительство Свободной Ичкерии. Также в этом году Украина начала отмечать Неделю поневоленных народов.
Эти шаги крайне важны для деколонизации россии, так как внимание мировой общественности сейчас сфокусировано на Украине, а проблема российского колониализма ранее крайне редко рассматривалась и обсуждалась в «западном мире».
— В каком статусе находятся украин:ки, оказавшиеся в россии в результате военного вторжения и оккупации?
Лев: Часто украин:ок, оказавшихся на территории россии в результате военного вторжения, называют бежен:ками, в том числе такой термин используют волонтерские и правозащитные организации. Мы считаем использование этого термина некорректным как с юридической, так и с политической точки зрения. Юридический статус беженца в россии выдается крайне редко, и украин:ки его не получают. По факту большинство украин:ок являются перемещенными или депортированными лицами.
Статус беженца дает право на устройство на работу и место в детском саду, школе или вузе. Украин:кам же выдается свидетельство о получении временного убежища. В моей волонтерской практике был случай, когда при получении такого свидетельства миграционная служба изъяла украинский паспорт. Так как при этом не была выдана расписка с описью принятых документов, обратно получить паспорт было проблематично. Временное убежище не гарантирует права на социальную защиту и помощь в устройстве детей в сады и школы. В теории оно дает право на работу, однако далеко не все работодатели устраивают людей, получивших временное убежище, потому что либо не знают, что это законно, либо просто не хотят.
Получение российского паспорта по упрощенной процедуре является самым распространенным способом легализации. К такому решению прибегает большинство перемещенных лиц. Без этих документов нельзя оформить социальные выплаты по уходу за ребенком или по инвалидности. Это не всегда облегчает жизнь: работодатели редко нанимают людей без прописки или регистрации. При этом после получения паспорта государство перестает поддерживать украин:ок жильем, продуктами и медикаментами.
Важно отметить колониальность процесса выдачи паспортов украин:кам, который представляет собой, по сути, насильственную русификацию. Зачастую получение паспорта оказывается самым простым способом выжить. Кроме того, российская власть ставит украин:ок в такие условия, в которых они могут рассчитывать на финансовую поддержку со стороны российского государства, только если под давлением признают его правоту. Так, любому депортированному или выехавшему в россию жителю Украины полагается выплата в 10 тысяч рублей (так называемые подъемные). Однако для получения этой выплаты миграционная служба вынуждает подписать документ о том, что ты свидетельствуешь о «преступлениях ВСУ». Только после этой процедуры можно оформить карту Сбербанка, куда начисляется эта сумма. Потом выдается специальная бумага, которая дает возможность поменять гривны на рубли. То есть чтобы просто иметь какие-то деньги на руках в россии, украин:ки вынуждены проходить серию унизительных процедур.
Вообще, для украин:ок находиться на территории страны-агрессора небезопасно. «Поддержка» украин:ок со стороны российского государства имеет политические мотивы, и они могут со временем измениться. Люди также часто сталкиваются с бытовой ксенофобией, подпитываемой пропагандой, или даже с угрозами и насилием.
— Какие виды помощи волонтер:ки оказывают украин:кам в России и чем отличаются сами волонтерские инициативы?
Таня: Я бы выделила три вида инициатив, использующих риторику помощи в ситуации войны, но имеющих взаимоисключающие цели. Первый тип, поддерживаемый открытыми сторонниками «Единой России», выступает за «помощь русскоязычному населению Донбасса» и других территорий Украины. Второй — за помощь людям из «Украины, ДНР и ЛНР», которые оказались в россии и у которых различное отношение к войне. Такие инициативы, как правило, предполагают альянс с российским госаппаратом, даже если имеют независимое от него происхождение.
Третий тип — это помощь украин:кам в выезде с оккупированных территорий через россию обратно в Украину или другие страны. Инициативы последнего типа иногда сотрудничают с украинскими волонтер:ками.
Лев: Любое взаимодействие с вывезенными в россию украин:ками имеет политические мотивации и последствия, даже если волонтер:ки их не осознают. По тому, как сформулированы описание инициативы и адресат помощи, можно понять ее идеологический уклон. Если используется связка «Украина, ДНР и ЛНР», это значит, что волонтер:ки признают так называемые ЛНР и ДНР, отрицая территориальную целостность и суверенитет Украины. Такая риторика совпадает с российской государственной и имеет колониальный характер. Либо она просто провластная и пророссийская, либо это могут быть волонтер:ки, которые не осмысляют политические процессы, а просто абстрактно хотят кому-то помочь и таким образом неосознанно поддерживают цели российского вторжения либо осознанно идут на компромисс.
— Может ли быть так, что для некоторых украин:ок решение остаться — это все-таки их выбор?
Лев: Да, некоторые люди, действительно, остаются в россии по своей воле, но, на мой взгляд, их число значительно меньше, чем те цифры, которые мы видим в российских статистических сводках. У большинства людей, живших под бомбами, развивается комплексное посттравматическое расстройство. Кроме того, обязательная процедура фильтрации при въезде в россию травматична и унизительна. Если у людей на протяжении долгого времени нет доступа к еде, воде и предметам первой необходимости, отсутствует базовое чувство безопасности, если на них оказывается давление, а доступ к информации ограничен пророссийскими источниками, то их способность принимать решения и, главное, ориентироваться в реальной ситуации, как с правовой, так и с чисто информационной точки зрения, значительно снижается.
Конечно, тем, кто находится в ПВР, или детям из Украины, которых помещают в детские дома, нужна волонтерская помощь. В каких-то случаях те же самые волонтер:ки могут помочь выехать из россии. Но если они придут в ПВР или детдом и начнут открыто агитировать украин:ок уезжать, их просто не пустят туда снова, также это может приводить к уголовному преследованию волонтер:ок. Поэтому действовать следует осторожно, не привлекая к себе внимания. Информация из детских домов и других закрытых учреждений в рф, например списки несовершеннолетних, находящихся там, недоступна украинским омбудсменам и живым родственникам депортированных детей и подростков. Если вы являетесь так:ой волонтер:кой и знаете данные хотя бы одного украинского ребенка, свяжитесь с проектом Kidmapping (https://mapping.kids/about), который помогает украинским правозащитникам и родителям отыскать похищенных детей и собирает информацию об их местонахождении. Основное направление исследований этого проекта — поиск детей-сирот, однако активист:ки проекта также собирают информацию обо всех детях, которые подверглись депортации.
— Каковы условия содержания в ПВР и каков характер этих учреждений?
Лев: Условия пребывания в разных ПВР различаются, многое зависит от администрации конкретного пункта. На питание одного человека в день выделяется примерно 415 рублей, а на семью из пяти человек получается 2075 рублей в день (информация на 12 августа 2022-го). Тем не менее многие жалуются на питание, на отсутствие молочных продуктов и фруктов. Я подозреваю, что помощь так называемым беженцам — это очень коррумпированная сфера. Отчетность непрозрачна. На бумаге выделяются приличные суммы, но в реальности люди могут жить по восемь человек в комнате.
Нужно понимать, что ПВР — поселение пострадавших от военной агрессии людей на вражеской территории, жизнь там нельзя назвать безопасной и спокойной. Можно вспомнить случай, когда уже вернувшиеся с войны пьяные российские военнослужащие с оружием атаковали ПВР в Смоленской области и требовали вывести мужчин из Чернигова и Киева.
Таня: Кроме того, не все депортированные лица помещаются в ПВР, но также в учреждения закрытого типа, куда помещают людей с ограниченной дееспособностью, если у них нет родственников, ухаживающих за ними.
— На каких принципах должна строиться волонтерская деятельность, чтобы не играть на руку российскому империализму?
Таня: Вообще, любая помощь перемещенным лицам, если она ориентирована на ассимиляцию или адаптацию в россии, никак не может считаться направленной на помощь Украине. Поддерживая способствующие этому инициативы (волонтерским трудом или денежными средствами), вы поддерживаете политику российского империализма. Таким образом, первый принцип — это не содействовать интеграции в российское общество.
Второй принцип — не участвовать в деятельности институций, поддерживающих войну, россию или «жителей ДНР и ЛНР». Многие представител:и российской либеральной оппозиции, с одной стороны, выразили желание помочь людям, бежавшим от войны, а с другой — продолжили работать в государственных институциях, публично выступающих за войну. Так, ГЭС-2 в 2022 году принимал в своих стенах российского президента, а чуть позже там проходила встреча с «детьми-беженцами», что следует из поста Екатерины Мелиховой, руководительницы московского частного лагеря «Кавардак» и одной из организатор:ок летней смены 2022 года для детей, пострадавших от войны. Аналогичная история с Музеем Москвы, куда волонтер:ы также водили детей. В таком случае пресловутая «помощь» является способом «отбелить» репутацию этих институций в глазах самой оппозиции и общества в целом.
— Как бы вы могли охарактеризовать действия волонтер:ок, направленные на детей из Украины в россии?
Таня: Я хотела бы продолжить тему, начатую выше, отвечая на этот вопрос. Проведение подобных лагерей для украинских детей нарушает оба названных принципа волонтерской деятельности. Волонтерство в данном случае направлено на оказание психологической поддержки несовершеннолетним после пережитой травмы. Тем не менее комплексная работа заключается в подготовке к российской школе и в интеграции в российскую культурную среду. Вот, например, комментарий волонтера из организации «Свободная птица», работающего с детьми при ПВР, из статьи «Таких дел»: «Ребята из [ПВР] Тулы дважды приезжали в Москву, мы с ними гуляли: Красная площадь, парк „Зарядье“ — это был их запрос». Почему-то работает такая логика: «Ну не все же плохо! Да, поддержали войну, но дети из Украины всегда могут бесплатно прийти на экскурсию в Москве, познакомиться со своими сверстниками».
Такие инициативы заигрывают с антивоенной повесткой. В результате действия, которые на международном уровне рассматриваются как акты, способствующие геноциду, становятся как бы очень милыми и трогательными. С другой стороны, есть украинские инициативы, такие как «Птичка». «Птичка» поддерживала подростков, находящихся в оккупации, и искала пути их вывоза оттуда. Инициатива также поддерживает их по возвращении в Украину.
Сама форма «помощи» в виде лагерей с начала полномасштабного вторжения подавалась как самоочевидная, хотя на деле представляет собой сложную медийную и инфраструктурную комбинацию, включающую российские институции, бизнес и государственных чиновников. Яркий пример такой многоуровневой сети связей — программа «Одинаково разные», ставшая настоящим флагманом работы с украинскими детьми, вынужденно остающимися в россии, после упоминания о ней в выпуске Юрия Дудя «Человек во время войны». При этом основной профиль программы — интеграция детей трудовых мигрант:ок в российских школах.
Министерство образования Калужской области, один из официальных партнеров «Одинаково разных», накануне вторжения поддержало указ путина «О признании независимости ЛНР и ДНР» от 21 февраля 2022-го. За проделанную работу руководительница «Одинаково разных» Ирина Белоусова была выдвинута минобром в декабре 2022 года на премию «Человек года в Калужской области» в номинации «Организатор летних образовательных смен для детей из новых регионов России».
Другой партнер, обеспечивающий работу программы по основному направлению, исполнительный директор благотворительного фонда «Саховат» и «лидер узбекской диаспоры в России» Бахром Исмаилов открыто поддерживает «СВО». Уже после полномасштабного вторжения он упоминает изданную «Одинаково разными» в сотрудничестве с фондом памятку по изучению русского языка детьми трудовых мигрант:ок в россии в контексте размышлений об определяющей роли русского языка в консолидации народов Центральной Азии.
Стоит оговориться, что детские лагеря, о которых идет речь выше, работают преимущественно с детьми, проживающими в ПВР вместе с родителями. Но кроме этого, зафиксированы множественные случаи отправки детей «из новых регионов» «на оздоровление» в лагеря россии, Крыма и Беларуси.
Детей с территорий, которые были деоккупированы в момент их нахождения в лагерях, продолжают насильно удерживать в них на постоянной основе. В этом смысле лагеря при ПВР делают невидимыми механизмы воровства несовершеннолетних и нормализуют работу в лагерях как способ помощи детям.
Лев: Вся эта история с интеграцией детей очень важна для россии. Во-первых, здесь используется типичный патриархальный нарратив про «женщин и детей», во имя и для защиты которых ведутся войны. Во-вторых, украин:ки в колониальной политике россии занимают особое место. Они представляют собой непонятного и жутковатого Другого, при этом большинство украин:ок — белые персоны славянского происхождения. То есть это такие субалтерны, которые достаточно легко могут перейти в позицию колонизаторов. Надо же русских откуда-то брать!
С 1858 года все левобережье Амура и Уссурийский край были объявлены российскими территориями, началась широкомасштабная российская колонизация, вследствие которой пострадали коренные народы нанай, орочисэл, удэге, манчжу и другие. После чего туда началось массовое переселение украин:ок. Так, в конце XIX века часть моей семьи из Черниговской области поселилась на землях Зеленого Клина. Уже в 1930-е среди моих родственников были жертвы Голодомора и сталинских репрессий в Черниговской области. А в Дальневосточном крае один из моих родственников служил в НКВД, а другой был расстрелян их тройкой. То есть даже на примере одной семьи можно увидеть, что интеграция украинских детей в российское общество — это не только пособничество геноциду, но и постоянная работа по созданию новых носителей «русского мира».